Александр Лукашенко 28 февраля ответил на вопросы старшего редактора влиятельного американского издания «Вашингтон пост» Элизабет Грэхем Веймаут. Беседа продолжалась около трех часов и затронула особенности внутренней политики нашей страны, события 19 декабря в Минске и их последствия. Телеверсия интервью была показана по белорусским государственным телеканалам вечером 5 марта.

— Я надеюсь, что Вы не будете против того, чтобы я задавала Вам вопросы напрямую, так же, как я задаю вопросы другим лидерам?

— Можете даже задавать даже и не так, как другим лидерам, но принцип прямоты, искренности — это главный принцип, который я уважаю в отношениях между людьми.

— США и Европа ввели запрет на передвижение в отношении Вас и других официальных лиц после разгона демонстрации 19 декабря. Какое влияние это будет иметь на Республику Беларусь? И не хотели бы Вы в этой ситуации передумать и поступить по-иному?

— Для того чтобы, во-первых, передумать и поступить по-иному, надо, наверное, не дай Бог, конечно, пережить события ночи 19 декабря. Но я вас разочарую: если бы это произошло снова завтра, послезавтра ночью, я бы поступил точно так, как поступил тогда. То есть, никого не избивая, не убивая, не насилуя, я защищал бы Дом правительства так, как это положено по Конституции и закону.

Если Вы хотите меня упрекнуть в том, что я защитил Конституцию и закон, так и напишите в Соединенных Штатах Америки, что «Вашингтон пост» упрекает президента Беларуси, что он действовал строго по Конституции и закону.

— Я, как американка, и госпожа Клинтон, с которой ваши представители встречались несколько недель назад, США надеялись на то, что Республика Беларусь несколько откроется, что будет более открыта по отношению к Европе, к США. Всем оппозиционным кандидатам была предоставлена возможность принимать участие в выборах, и мы видели, что власти Республики Беларусь были настроены на взаимодействие с Западом. Но после событий 19 декабря люди были удивлены. Не означают ли те события, что имели место, что Беларусь приняла решение изменить свой путь? И не означает ли это то, что мы ошибались в том плане, что до событий 19 декабря ситуация развивалась по позитивному сценарию? Может быть, имелась возможность поступить по-иному? Мы знаем, что в Беларуси есть сильные, мощные силы безопасности, но, может быть, была другая возможность?..

— Вы знаете, мы тоже надеялись на то, что американцы и Европа — это порядочные люди, которые очень заинтересованы в том, чтобы наша страна была суверенной и независимой, и что вы можете выстраивать с нами приличные отношения. Но события 19 декабря нас убедили в том, что вы этого не хотели и до 19 декабря.

— Но, господин президент, мы всегда четко высказывали свои пожелания, свои подходы. Мы четко говорили о том, что мы выступаем за демократию, за открытость, за прозрачность. И мы всегда это доводили весьма четко и недвусмысленно.

— И мы вам четко и недвусмысленно отвечали, что в Беларуси ни в коей мере не меньше демократии и свободы, чем в Соединенных Штатах Америки. Хотите, я Вам на примерах докажу?

— Например, если прошли выборы и четверо или семеро человек, которые выступали против Вас, оказались в тюрьме, то это не очень хороший сигнал для Запада о том, что Беларусь является демократическим местом. Я полагаю, что имели место также ограничения в отношении того, какое количество средств эти люди могли привлечь, в отношении количества эфирного времени, которое они могли использовать в телевидении, ограничения по их публикациям в прессе. Поэтому я полагаю, что выборы были недемократичными.

— Элизабет, Вы можете полагать, что угодно, это Ваше право. В Соединенных Штатах Америки если бы любой гражданин совершил преступление, а рядом с ним был экс-кандидат в президенты, они бы отвечали на равных: и экс-кандидат, и гражданин. Почему Вы выделяете четверых или семерых, как Вы сказали, бывших кандидатов, деяния которых должны рассматриваться за рамками уголовного или других законов Беларуси. Закон для всех един — что для гражданина рядового, что для экс-кандидата, который, кстати, в Беларуси по закону приравнивается к любому гражданину Беларуси.

Что касается времени в средствах массовой информации и прочего — так Вы противоречите сами себе. Вы в первом вопросе мне сказали о том, что мы достаточно сделали для того, чтобы выборы прошли нормально. Кстати, по выборам ни американцы, ни европейцы — официальные и прочие лица — не предъявили нам претензий. Вот Вы — первый человек, которого я встречаю, американка, которая говорит о недемократичности выборов. Никто под сомнение выборы не поставил. Потому что все кандидаты в президенты имели возможность выступать в белорусских средствах массовой информации. При этом учтите, что они полностью заполонили эфир через российские СМИ. А российские средства массовой информации у нас, в Беларуси, абсолютно все распространяются: и электронные, и бумажные. Так что, им хватало времени. Вопрос не в этом. Вопрос в том, Элизабет, с чем они пришли на выборы, что они сказали белорусскому народу. Ничего, кроме того, что Лукашенко надо расстрелять, повесить, убрать, и так далее. Этого белорусский народ не приемлет. Наверное, и американцы подобное встретили бы в штыки.

Но я Вам хочу задать, возможно, риторический вопрос: как бы ваш президент поступил или службы безопасности поступили, если бы недовольное меньшинство, ничтожное меньшинство, а их было около трех тысяч, прорвалось к Белому дому и начало громить Белый дом, пытаясь его захватить? Как бы поступили ваши службы безопасности?

— Я бы сказала, что я не думаю, что в США специальные службы стали бы людей сажать в тюрьму на 15 лет. Если бы они действительно пытались силой прорваться в Белый дом, если бы они били окна и наносили повреждения правительственным зданиям, то власти бы предотвратили такие события, люди были бы задержаны. Но ни к коем случае эти люди не стали бы подвергаться тюремному заключению на 15 лет. Неужели вы действительно собираетесь на столь долгий срок посадить людей в тюрьму?

— А у вас что, есть информация, что у нас кого-то посадили на 15 лет?

— Нет. Но я читала в прессе о том, что кого-то на прошлой неделе посадили на 4 года только за то, что он помогал. Но я читала в прессе о том, что сроки заключения могут достигать 15 лет.

— Могут. Наверное, могут. Таков закон. А у вас есть сроки и пожизненное заключение за подобные деяния, и исключительная мера наказания — смертная казнь. Но мы же за это вас не критикуем, таков у вас закон.

Скажите мне, пожалуйста, уважаемая представитель демократии, зачем вы разрушили Ирак? Это международное преступление. Почему вы за это не отвечаете? О какой после этого можно говорить демократии, если убиты тысячи не только иракских и других граждан, но погибли и тысячи американцев. А у них дети, семьи… А что творится сейчас в Ираке, в Афганистане, где главную скрипку играет «демократическая» (беру в кавычки) страна? А как вы отреагировали на то, что вашу коллегу-журналистку изнасиловали прямо на площади в Каире недавно?

— Это страшно, но это совершили египетские граждане.

— Да, но вы же их по плечу хлопаете, они у вас друзья. Почему же вы не заняли жесткую позицию? Где ваша правда?

— В отношении чего? Жесткую позицию в отношении чего мы не заняли, в отношении Мубарака?

— В отношении убийц и насильников. Вы боитесь, потому что вы видите там свои интересы. И вам надо устанавливать отношения с теми, кто сегодня в Египте и в других странах арабских после революции придет к власти. И глубоко наплевать на то, что там изнасиловали вашу коллегу — гражданку Соединенных Штатов Америки. Вот ваша демократия и правда… А если бы это случилось в Беларуси, вы бы уже нас размазали по всей планете. Может быть, и войска бы ввели, или крылатые ракеты сюда послали для того, чтобы демократию какую-то навязать. Вот, Элизабет, американская демократия — двуликая, может, трехликая.

— Будете ли Вы рассматривать возможность помилования, амнистирования, тех людей, которые были арестованы той ночью? Я знаю, что некоторые из них имеют, например, маленьких детей.

— Это мое право.

— Вы используете это право?

— Когда придет время, я вам об этом скажу. Сейчас нет такой необходимости. Сейчас все те, где доказано, что они ломали и били государственное учреждение, их дела находятся в суде. И только суд имеет право рассмотреть эти дела. Так же, как и в США. Представьте, что в США Обама сейчас бы ввязался в судебный процесс. Ему тогда не быть больше президентом на второй срок. А почему Вы меня толкаете к тому, чтобы я ввязывался или вмешивался в дела правосудия?!

— Планируете ли Вы отменить 193-ю статью Уголовного кодекса, которая создает весьма сложные условия для деятельности неправительственных организаций, в частности делает невозможным их деятельность, если они не зарегистрированы?

— А у вас возможна деятельность организаций, которые не зарегистрированы? Или вообще в какой-то стране мира возможна?

— В США общественная организация может зарегистрироваться без проблем. И штрафом не наказывается деятельность такой организации.

— У нас тоже без проблем может зарегистрироваться общественная организация, которая не нарушает законы и Конституцию. Без всяких проблем! И никогда не несет наказаний! А вот если на американские деньги, на деньги американских налогоплательщиков наша «пятая колонна», но никак не оппозиция, будет действовать подобными методами, то их жизнь усложнится.

— Что же в отношении белорусских христианских демократов?

— А белорусские христианские демократы, наверное, в Беларуси никогда не зарегистрируются после устроенных ими погромов 19 декабря. Это не христианские демократы — это бандиты под вывеской христианских демократов. Кстати, у нас 6 оппозиционных партий зарегистрированных на 10 миллионов человек.

— У Вас такой сильный контроль, у Вас столько сосредоточено власти, почему Вы, в конце концов, не можете их зарегистрировать, не можете разрешить им зарегистрироваться?

— У нас гораздо менее сильный контроль, нежели в Соединенных Штатах Америки. На порядок ниже контроль. Это первое.

Второе. Пусть соблюдают законы при регистрации. И любая партия, любая организация будет зарегистрирована, как 2,5 тысячи общественных организаций, которые у нас сегодня действуют.

— Что касается посольства США, то Вы выгнали посла США из Беларуси…

— Но вы выгнали нашего посла из Америки, ну и что?

— Вы нашего выгнали первым.

— А зачем нам посол, который организовывает акции «пятой колонны»? Элизабет, предназначение посла — улучшать отношения между государствами, а не нагнетать обстановку!

— Вы действительно думаете, что посол США организовывал это?

— Элизабет, я не думаю, я знаю! Я президент страны и я знаю это! И потом, кто вам мешает присылать своего посла в Беларусь? И вообще, зачем в Беларуси американский посол, если вы не хотите сотрудничать с нашей страной? Чем он будет здесь заниматься? Деньги привозить «пятой колонне»? Нам это не надо.

Если вы хотите с нами сотрудничать, как демократическая Америка, как империя мировая, давайте садиться за стол и будем сотрудничать. И тогда вопросов о послах и каких-то организациях, о которых Вы говорите, даже о людях, существовать не будет таких вопросов.

— Каким образом происходит, что люди, находящиеся в тюрьме, бывшие президентские кандидаты, не имеют доступа к адвокатам? Почему Вы не можете отдать приказ, чтобы доступ адвокатов к этим людям был разрешен?

— Вы знаете, у нас не надо на это отдавать приказы. Всё, что Вы говорите, это — абсолютная ложь! Адвокат на то и адвокат, чтобы встречаться со своим подзащитным.

— Но, по крайней мере, в газетах говорится о том, что Вы лишаете…

— Зачем Вы мне говорите о газетах? Вот ваша газета «Вашингтон пост», я Вам сейчас найду и покажу, что вы написали. Это такая гнусная ложь, что даже меня, человека видавшего виды, она возмущает. Поэтому не надо ссылаться на газеты и говорить о каких-то фактах, которых вообще в природе нет. Вот читайте, что написал «Вашингтон пост». Это дикость! И это — редакционная статья.

— Что здесь неправильно?

— Всё неправильно.

— Как Вы знаете, что это ложь?

— Откуда я знаю, что это ложь? Ну, потому что я читаю, и сопоставляю с теми фактами, которые у нас были. И я был свидетелем, в режиме онлайн видел, что происходило у Дома правительства. Как Вы знаете, там установлены везде видеокамеры, изображение выведено на мониторы. И я видел всë, что там происходило. Так же, как видят, что происходит в Белом доме. И потом, наш не очень дружественный канал «Евроньюс» эти картинки показал.

— Мне показалось, что Вы контролируете все телевизионные станции.

— Вы знаете, мне некогда было бы тогда заниматься своим делом, если бы я все эти станции контролировал. А вы не контролируете в Америке всë и вся? Вы, по-моему, в Америке сегодня даже передвижение крыс контролируете. И я вас за это не упрекаю. Не упрекаю, знаете почему? Потому что вы хотите обезопасить свой народ. И вы правильно это делаете.

— Мы не делаем, мы так не делаем.

— Зачем вы на базе Гуантанамо без суда и следствия держите тысячи заключенных? Отпустите их!

— Это не то же самое. Это те люди, которые пытались взорвать Всемирный торговый центр.

— А вы откуда знаете, что они пытались взорвать? Это только суд должен сказать. Это недемократично.

— Потому что я в Нью-Йорке живу.

— Вот вам написали в газетах, вы прочитали и в это верите. Но в демократическом государстве это может сделать только суд, такое заключение. И даже не журналист, даже такого высокого уровня, как Вы. Какая же это демократия? Вы обещали закрыть эту базу, как анахронизм прошлого. Почему не закрыли?

— Вы действительно думаете, что нам следует закрыть ее?

— Немедленно надо закрыть! Потому что это, как Вы сказали в мой адрес, плохой сигнал международному сообществу.

— Многие люди согласились бы с Вами.

— Видите, сколько я Вам фактов назвал недемократичности вашего режима. Шутка.

— Если бы Вы приехали в Америку, Вы были бы шокированы — даже в нашей газете, которая нам принадлежит, мы не контролируем содержание того, что наши репортеры пишут, в нашей же газете.

— Здравствуйте, приехали… Вы это делаете другими методами. И всë у вас контролируется. Чего же вы затеяли возню с этим Викиликсом, с этим (как его?) Асанжем? Вы же демократы. Зачем вы хотите посадить человека за решетку? Он опубликовал факты, то, что ему стало известным. Что он, неправду написал? Где неправда? Правда. Вам это не нравится. Вы начали кампанию травли этого человека, чтобы экстрадировать в США и, как я читал в ваших газетах, приговорить его к смертной казни.

— Это не мы, это правительство США делает.

— Ну, вот, видите. А Вы меня упрекаете. Так Вы разберитесь со своим правительством, а потом со мной.

— Что Вы думаете о Тунисе и Египте?

— Это вам еще аукнется. И очень сильно. Это образец беспринципности и двуликости политики Соединенных Штатов Америки. Лучше там не будет.

— А каким образом это аукнется нам?

— Поживем — увидим. Вы скоро это увидите. Но вы это знаете уже сегодня не хуже меня. То, что радикализируется вся арабская дуга (а сегодня эти уже демонстрации перекинулись аж до Индии), так американцам мало не покажется. А вы еще хотите и в центре Европы переворот устроить — в Беларуси. Думаю, с нами лучше сотрудничать, чем нас переворачивать.

— Как Ваши отношения с Россией? По-прежнему ли Вы зависите от России, особенно в ситуации, когда имеются сложности с Европейским союзом и США? Я знаю, что раньше Россия поставляла в Беларусь именно газ, и вы имели возможность перепродавать его. В этой ситуации, когда они не дают вам возможности продать, как ситуация выглядит? Как выглядит в целом экономическая ситуация?

— Элизабет, если я за время своего президентства, как Вы сказали, перепродал хотя бы одну тысячу кубометров российского газа, то я — не президент. Опять Вы не те газеты читаете…

— А какая ситуация, как Вы видите экономическую ситуацию?

— За первые месяцы этого года — прирост.

— Я слышала, что у Вас был большой дефицит текущего баланса.

— Был и дефицит текущего баланса. Это вопрос динамичный. Когда-то дефицит, когда-то плюс… Не знаю, что бы делала Америка, если бы она не имела возможности печатать доллары. Вы еще в большей долговой яме, чем мы. Да, есть недостатки определенные. Но есть и хорошие тенденции — за первые месяцы этого года прирост ВВП составил 7%. Такой рост имеет только Китай. Да, у нас действительно есть перекосы с экспортом, импортом, потому что, как Вы видите, нефть подорожала в два раза, а мы ее всю завозим из-за пределов. Как и природный газ.

— Импортируете вы эту продукцию из России?

— Ну да. И это наша беда историческая, что мы зависимы по сырью, прежде всего, почти на 100 процентов, по углеводородам, от России.

— Вы в основном ваши товары, которые производите в Беларуси, экспортируете в Россию?

— Нет. 47% — в Россию, а остальное — в Евросоюз и другие государства. Раньше было, что 85% мы экспортировали в Россию.

— В ситуации, когда имеются проблемы в отношениях с Европейским союзом и Соединенными Штатами, какой Ваш план дальнейших действий? Существует ли какой-то третий путь развития, скажем углубленное сотрудничество с Ираном, Венесуэлой, Китаем? Вы производите впечатление умного человека, и у Вас должен быть какой-то вариант дальнейшего развития событий.

— Мы пытаемся работать по всему миру, мы стучимся во все двери, но входим в ту дверь, которую нам открывают. Мы очень хотели бы, допустим, сотрудничать с Соединенными Штатами Америки. Если бы наш товарооборот был 5-10 миллиардов долларов, это было бы очень хорошо для нашей экономики.

— Есть условия, вы их знаете. Условия — это демократия, свобода прессы и свободное создание профессиональных союзов. Вы знаете условия. Условия не поменялись. Госпожа Клинтон сказала об этом в декабре. Отношения не менялись со стороны Соединенных Штатов к Беларуси. Эти условия не менялись. США заинтересованы сотрудничать с Беларусью, но требуются условия транспарентности, прозрачности.

— Если вы заинтересованы сотрудничать, давайте будем искать пути, а не выдвигайте нам свою интерпретацию демократии и условия этой демократии. Демократия — вещь универсальная. Как власть народа — мы понимаем. А то, что вы навешали на демократию свое понимание, и с этим трафаретом лезете в каждый дом — это не красит американцев. Притом у вас одна демократия для России и для Беларуси, у вас другая демократия для Европейского союза, третья демократия для Китая, четвертая — для Ирана, Венесуэлы. И пятая демократия, как оказалось сегодня, для Израиля, и шестая — для арабской дуги. Вот ваша демократия.

Но это к слову. Я не стремлюсь так уж сильно в вашу американскую дверь. Нам не так много надо.

— Но это неверно.

— Может, и неверно. Но мы же в демократическом обществе живем — каждый имеет право иметь свою точку зрения. Если я не прав, то вы пытайтесь меня разубедить (так, как это делаю я), а не бряцайте оружием и санкциями. Но я не об этом. Когда мы постучались в дверь Венесуэлы — Венесуэла нам эту дверь открыла. Нам открыл дверь Китай, предоставив нам 15-миллиардный кредит для развития экономики. Индия нам открыла дверь, все восточные, африканские, латиноамериканские страны, Бразилия, Россия и так далее. С вашей точки зрения — это всë неправильные страны. Только Америка правильная. Ну что ж, мы, обеспечивая благополучие своего народа, будем сотрудничать пока с этими «неправильными» странами.

— ОБСЕ заявила о том, что были допущены серьезные нарушения в ходе президентских выборов, в частности было заявлено о том, что были ограничены возможности наблюдателей, что недостаточное представительство в избирательных комиссиях имела оппозиция. Планируете ли Вы устранить эти недостатки в будущем? Не считаете ли Вы, что были допущены ошибки в ходе этих выборов? Вы имели такое большое преимущество по итогам подсчета голосов, не кажется ли Вам, что Вы можете позволить себе изменить избирательное законодательство? Или я в этом плане неправа?

— Я-то могу всë позволить себе, но позволит ли это народ? Я же не для себя должен делать это законодательство. И это законодательство ничуть не хуже, чем в России, Казахстане, Азербайджане, с которыми вы очень хорошо сотрудничаете. Заставьте их изменить законодательство.

Что касается подсчета и голосования. Вы знаете, дай Бог, чтобы в Америке были такие условия. У нас по почте никто не голосует, а приходит лично на участок и голосует. А у вас можно и по почте. А наблюдателей вы вообще на участки не пускаете. А если пустите, то они могут только постоять в пороге и быстренько убраться оттуда. И мы вас в этом не упрекаем. Если вам так удобнее, пожалуйста, живите. И мы не кричим гвалтом о том, что это нам не нравится. А вы вместо того, чтобы заниматься своими проблемами — где-то дверь в мире скрипнула не так, вы начинаете поднимать шум. Зачем?

— Что вы думаете о президенте Обаме? Какое Ваше мнение о нем, как о президенте?

— Хорошее мнение. Но вы ему не даете работать.

— Кто значит «вы»?

— Оппозиция, наверное.

— Вы имеете в виду республиканцев?

— И не только республиканцев. Я имею в виду бизнесменов, определенную часть силовых структур. Не думаю, что Обама хотел бы повторить участь Кеннеди.

— Вы сказали, что Обаме не дают возможности работать. И в то же время Вы не хотели бы, чтобы он повторил участь Кеннеди. Почему Вы так сказали?

— Потому что, если Обама будет реализовывать свой курс, правильный кстати курс, о котором он заявил, и будет действовать очень радикально, в интересах большинства населения, это может не понравиться другим радикальным группам, которые, Вы это не можете оспорить и исключить, они могут повторить подобный сценарий. У вас же это было, и не один раз в отношении политиков.

— Что касается премьер-министра Путина. Как Вы с ним общаетесь, как Вы с ним взаимодействуете? У Вас хорошие отношения? Кажется ли Вам, что Путин вновь станет президентом России?

— Во-первых, президентом России станет тот, кого изберет российский народ. Это, во-первых. Во-вторых, о наших отношениях. Мы с Путиным в очень хороших отношениях. Мы больше десяти лет работаем вместе. И советую Вам не демонизировать Путина. Хочу Вам сказать, что Путин не нравится американцам, политикам в Соединенных Штатах Америки, потому что это такой жесткий человек, человек со стрежнем внутренним, который без колебаний в любой ситуации будет защищать интересы России. Наверное, это Америке не нравится. Поэтому вы начинаете так потихоньку на него накатывать.

— Мне показалось, что в прошлом году наоборот пытались «перезагрузить» отношения.

— Вы пытались и всегда пытаетесь отношения «перезагрузить» в свою пользу. С Россией подобным языком, и с Путиным в частности, разговаривать я Вам не советую.

— Я цитирую просто вице-президента. Это то, что он говорил, а не я, правительство США.

— Это они говорили. А вы слушайте, что говорит Путин. Это человек очень обязательный. И если он пообещает, он сделает. Поэтому вы пытайтесь с ним договориться. Пытайтесь, если хотите, у него выбить это обещание. Если он скажет «да, я это сделаю», он обязательно сделает, в отличие от Америки или Европы.

— Вы думаете, что он вновь станет президентом?

— Если он этого захочет, вполне возможно, потому что он в России сегодня один из ведущих политиков. А по рейтингам он всех опережает. Поэтому, вполне возможно, если он этого захочет.

— Все говорят о том, будет ли он выставлять свою кандидатуру вновь на выборах?

— Если он захочет выставить, он выставит ее. Я думаю, они договорятся.

— Вы были когда-нибудь в Соединенных Штатах?

— Конечно. Много раз был, наверное, раз пять. В основном на международных конференциях. А однажды я прилетел в вашу страну и побывал в разных точках с востока на запад. А потом вы решили, что это вредно для США, и закрыли мне въезд в Соединенные Штаты Америки. Но я — не враг США. И к Аль-Каиде не принадлежу. Что это за демократия такая, что вы выстраиваете железные занавесы?!

— Вы, господин президент, очень жесткий человек, но Вы — очень умный человек, Вы понимаете, чего хотят Соединенные Штаты.

— Элизабет, я знаю, что хотят от нас Соединенные Штаты Америки. Но я хотел бы, чтобы Соединенные Штаты Америки и Вы знали, что мы хотим от Соединенных Штатов Америки.

— Я опять же читаю газеты. Но я думаю, что Вы согласитесь со мной, господин президент. И я говорю с людьми в Соединенных Штатах. И мне кажется, что в 2008 году, это говорят в Соединенных Штатах, Вы открыли страну, немного приоткрыли страну. Неужели это не так?

— Слушайте, неужели Вас кто-то задержал на границе, когда Вы к нам ехали, и мешал Вам въехать сюда?

— Люди, которые меня встретили, очень хорошо со мной поступили.

— Мы всех так встречаем, Элизабет. У нас абсолютно открытая страна. Мы не можем ее закрыть, потому что мы — не Америка. Мы — страна с открытой экономикой. И если мы для экономики, для людей закроемся, то точно так и нам закроют.

— Вы видите хорошее будущее, яркое будущее для вашей страны?

— Да. Ибо я не был бы президентом. Зачем нужен стране и народу президент, который в своем воображении рисует будущее своей страны и народа черными красками?!

— Но когда Вы увидели смену режимов в Египте и Тунисе, не показалось ли Вам что это что-то такое, что могло бы произойти в Беларуси?

— Вы знаете, мне это, во-первых, не показалось. Во-вторых, я бы не хотел, чтобы это произошло не только в Беларуси, но и даже в Америке. А в Америке для этого причин больше, чем в Беларуси — хотя бы 50 миллионов людей, не имеющих медицинской страховки. Это очень много.

— Вы подумали, что это не могло бы произойти здесь? Или Вы не подумали, что это не могло бы произойти со мной?

— С Вами?

— В отношении Вас.

— А почему в отношении меня, а не в отношении Вас или Обамы?

— Потому что мы проводим выборы, потому что люди голосуют. Мы можем менять политические фигуры. Например, прошлой осенью состоялись выборы в конгресс, и состав конгресса поменялся. В США люди могут менять правительство.

— Вы знаете, Хосни Мубарак тоже проводил выборы. Это, во-первых. А, во-вторых, когда мы дорастем до вашей демократии (может, у нас будет абсолютно американская демократия и политическое устройство), может, и у нас так будет.

— А почему Вы не можете достаточно вырасти сейчас?

— Политические фигуры менять, Элизабет, это не значит менять политическое устройство страны и курс вашей страны. Вот декорации у вас меняются, а курс остается прежним — диктаторским. И что тут лучше — трудно сказать: или менять фигуры политические, или все-таки менять политический курс на международной арене. Думаю, второе важнее. И вам надо этим заниматься. И вам придется этим заниматься.

— Не хотели бы Вы вернуться к ситуации соблюдения прав, соблюдения законодательства? Не хотели бы Вы вернуться в 2008 год? Не задумываетесь ли Вы об этом, чтобы соблюдать верховенство закона, чтобы существовала прозрачность? Вы же знаете, что Соединенные Штаты не изменят свои условия. Поэтому, может быть, стоит вернуться для того, чтобы возобновить отношения?

— Элизабет, я только что сказал, что я задним ходом не хожу. И я не собираюсь ни в какие годы возвращаться. Ни с американцами, ни с европейцами я не собираюсь играть в какие-либо политические игры. Потому что ваши политики оказались слишком непорядочными. Всë, что они обещали, — они обманули нас! Если вы хотите с нами сотрудничать на нормальных принципах — мы готовы сотрудничать. Не хотите — обойдемся без вас.

— Вы приняли решение, когда следующие выборы состоятся?

— Следующие выборы у нас парламентские. По-моему, в 2012 году. Президентские — через пять лет. Приезжайте на выборы. Считайте, что я Вас пригласил без всяких виз, и не ставлю перед Вами никаких условий. Не отгораживаюсь от американских журналистов, как это Вы сделали, запретив въезд нашим журналистам в Америку. Зачем вы запретили въезд нашим журналистам в Америку? За то, что они имеют свою точку зрения?

— Я не знала, не думала об этом.

— Вот видите… А вы нас упрекаете в недемократичности. Зачем вы моим сыновьям запретили въезд в Америку? Они — не бандиты, к Аль-Каиде не принадлежат.

— Потому что санкции существуют.

— Ну а зачем вы моих детей наказали? Ну, меня накажите, а причем здесь дети? Зачем вы десяткам невинным, непричастных ни к выборам, ни к 19 декабря, невинным людям закрыли въезд? Зачем?

— Я не знаю…

— Не знаете… А у нас есть такие вопросы к правительству Америки. И еще много-много вопросов.

И второе — почему вы нарушили наши договоренности 1994 года, когда мы без всяких условий передали ядерное оружие тому, кому вы хотели?! Вы обещали, что вы никогда не примените к нам экономические санкции. Почему вы их применяете? Кто вам будет после этого верить? Ваш президент подписал это с оглашение. Почему вы применяете к нам экономические санкции?

— Я не знаю, но мне кажется, что есть очень легкий выход из этой ситуации, это такой простой выход.

— Очень простой — выполняйте то, что обещали. Для начала.

— Почему бы вашему правительству и представителям правительства США не собраться вместе и не обсудить эти вопросы, и не освободить людей, которые сейчас находятся в заключении, после чего были бы сняты санкции и была бы транспарентность, и соблюдались бы свободы средств массовой информации, и вы бы сближались друг с другом?

— Вот прекрасная идея. Так и передайте через «Вашингтон пост» свою точку зрения, что «двум правительствам, — как Вы сказали, я Вас цитирую, — надо сесть за стол и договориться», а не выстраивать железные занавесы.

— Никто не будет прислушиваться к моим идеям. Но что важно, это то, собираетесь ли Вы сделать какие-то шаги? И тогда мы со своей стороны…

— Мы сделали массу шагов нам навстречу — начиная от ядерного оружия. И есть некоторые шаги, которые я просто публично не называю. Вы нас обманули! Поэтому мы вам не верим.

— Ну, вы сделали какие-то шаги в 2008 году, а затем вы повернули всë вспять. Вы разрешили кандидатам участвовать в выборах. И не все были рады тому, что эти шаги были сделаны. Вы разрешили им проводить собрания. По крайней мере, в некоторой степени.

— Не «в некоторой степени», а порой в нарушение законов. Они делали всë, что хотели.

— То, что нам известно, то, что мы видели в публикациях, это то, что президент разрешил кандидатам участвовать в выборах и представить свои кандидатуры.

— Я был таким же кандидатом, как они. И разрешает или запрещает по закону — Центральная избирательная комиссия. И все, кто хотел участвовать в президентских выборах — участвовали.

— Что сказала госпожа Клинтон, когда она встречалась в декабре с министром иностранных дел Беларуси? Она сказала, что в Беларусь должна прийти демократия, что Беларусь должна быть открыта, что должны пройти выборы. Если Вы победили Ваших соперников на выборах — это одно. Но если Вы арестовываете лиц, которые являются кандидатами в президенты…

— Мы арестовываем лиц, которые нарушили закон и которые начали громить Дом правительства. Это недопустимо ни в Америке, ни в Беларуси.

— Вы арестовали 40 человек. И они всë еще арестованы? И они всë еще ждут, когда им предъявят обвинение.

— Да, а в Гуантанамо ждут сотни людей.

— Люди в Гуантанамо не являются руководителями демократической или республиканской партий.

— И у нас 40 человек не являются руководителями. У вас что, для демократической партии свой закон, для республиканцев — свой, а для других людей — третий закон?! У вас один закон для всех!

— Да, у нас есть третий закон для террористов, которые взрывают крупные здания. Это не одно и то же.

— Элизабет, а у нас одни закон к погромщикам зданий и к тем, кто взрывает. У нас все отвечают по одному закону! Я не хочу, чтобы в Беларуси со временем взорвали какое-нибудь здание, как у вас взорвали торговый центр в Нью-Йорке. А всё начинается с этих погромов.

— Это были представители Саудовской Аравии, которые приехали…

— У нас были, в том числе, и представители из соседних государств. И деньги, на которые содержалась «пятая колонна» в нашей стране — американские, западные.

— Вы имеете в виду Польшу?

— Польша и Германия… Всё, что было сделано, эти замыслы, деньги и прочее — это там всё создавалось, там, за пределами. А потом нам везли эту демократию. Но и Америка далеко не стояла от Польши и Германии. И деньги вы давали им.

— Я понимаю. Я все-таки всë еще думаю, что Вам следует освободить этих людей. Вам не кажется так?

— Приезжайте на суд, будете в качестве адвоката.

— Вам не жалко этих людей?

— Жалко. Это бедные люди, которые поддались вашей пропаганде, которые взяли у вас деньги, и им надо отрабатывать теперь эти деньги. Поэтому мне их жалко.

— Господин президент, есть ли что-то то, что Вы хотели бы еще сказать? Если нет, то я хотела бы Вас очень поблагодарить. Может быть, есть то, что я должна была спросить у Вас, но не спросила? Что бы Вы хотели, может быть, сказать по своей инициативе?

— Вы знаете, Элизабет, Вы уже и так у меня очень много спросили, и, может быть, я не очень объемно ответил, но, я думаю, то, что я сказал, дает Вам основание составить впечатление по тем или иным направлениям о политике нашей страны.

Единственная моя просьба — не демонизируйте ни меня, ни Беларусь. Мы вполне нормальные люди. Нисколько не хуже, чем американцы. И ситуация в нашей стране, и жизнь в нашей стране абсолютно спокойные, где может каждый человек молиться своему Богу, реализовывать свои национальные и политические интересы, свободно строить свою жизнь. Мы стабильная и спокойная страна. И это люди ценят. И мы хотели бы иметь добрые отношения с Соединенными Штатами Америки, если этого хотите вы. Но мы никому не позволим ставить перед нами какие-то нереальные задачи и условия, в том числе и американцам.

— Спасибо больше за то, что Вы столько много времени мне уделили.

— Но Вы захотели искренности и открытости. Вот я искренне и открыто отвечал на Ваши вопросы.

Читать полностью:http://www.naviny.by/rubrics/politic/2011/03/06/ic_articles_112_172729/